религиозных общин первыми поняли важнейший факт, касающийся отдыха, а именно то, что он не просто возникает по умолчанию, когда вы делаете перерыв в работе. Вам нужны способы сделать так, чтобы отдых действительно состоялся.
Мои друзья живут в многоквартирном доме в исторически еврейском Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка, оборудованном "шаббатным лифтом": зайдите в него с вечера пятницы до вечера субботы, и вы будете останавливаться на каждом этаже, даже если никто не захочет там сесть или выйти, потому что он запрограммирован так, чтобы избавить еврейских жителей и посетителей от необходимости нарушать правило, запрещающее включать электрические выключатели в шаббат. (На самом деле, древний еврейский закон запрещает зажигать огонь, но современные власти интерпретируют это как , включающий в себя замыкание электрических цепей. Остальные тридцать восемь категорий запрещенных действий интерпретируются как запрещающие все - от надувания водяных крыльев в бассейне до вырывания листов туалетной бумаги из рулона.) Многим из нас такие правила кажутся абсурдными. Но если это и так, то это абсурд, хорошо приспособленный к столь же абсурдной реальности о людях, которая заключается в том, что мы нуждаемся в такого рода давлении, чтобы заставить себя отдыхать. Как объясняет писательница Джудит Шулевиц:
Большинство людей ошибочно полагают, что для того, чтобы перестать работать, нужно всего лишь не работать. Изобретатели субботы понимали, что это гораздо более сложная задача. Вы не можете легко и непринужденно отключиться от работы, как вы можете погрузиться в постель в конце долгого дня. Как говорит Кот в шляпе, "веселиться можно, но нужно знать, как". Именно поэтому пуританские и иудейские субботы были так тщательно продуманы и требовали тщательной предварительной подготовки - как минимум, вычищенного дома, полной кладовой и ванной. Эти правила существовали не для того, чтобы мучить верующих. Они должны были донести до людей понимание того, что прерывание непрерывной череды стремлений требует удивительно напряженного волевого акта, который должен подкрепляться привычкой, а также общественными санкциями.
Идея общего еженедельного выходного дня сегодня кажется совершенно старомодной, сохраняясь в основном в памяти людей старше сорока лет, которые еще помнят, как большинство магазинов работало только шесть дней в неделю, и в некоторых странных, пережитках законов, вроде того, что в моем городе запрещает покупать спиртное до полудня по воскресеньям. В результате мы рискуем забыть, каким радикальным понятием всегда была суббота - радикальным не в последнюю очередь потому, что, как не преминули заметить бывшие рабы, которые ее ввели, она распространялась на всех без исключения. (Шулевиц отмечает, что в стихах Торы, излагающих правила еврейского субботнего дня, тот факт, что даже рабам должен быть предоставлен отдых, упоминается дважды, как будто это чуждая идея, которую, как знал автор текста, нужно было насильно донести до людей). А на заре капитализма она была радикальной и во втором отношении: если капитализм черпает энергию в постоянном беспокойстве, связанном с стремлением к большему, то суббота воплощает мысль о том, что все, что вы сделали к вечеру пятницы (или субботы), может быть достаточно - возможно, пока что нет смысла пытаться сделать что-то еще. В своей книге "Суббота как сопротивление" христианский теолог Вальтер Бруггеманн описывает субботу как приглашение провести один день в неделю "в осознании и практическом применении утверждения, что мы находимся на стороне, принимающей дары Бога". Не нужно быть религиозным верующим, чтобы почувствовать глубокое облегчение от этой мысли о том, что мы "на стороне получателя", - от возможности того, что сегодня, по крайней мере, вам больше ничего не нужно делать, чтобы оправдать свое существование.
В то же время никогда еще не было так трудно совершить необходимый психологический сдвиг, как сегодня, - сделать паузу в работе достаточно долго, чтобы войти в связное, гармоничное, в чем-то более плотное восприятие времени, которое возникает, когда вы находитесь "на стороне жизни", - ощущение, что вы переходите из времени в "глубокое время", а не постоянно боретесь за его освоение. Раньше общественное давление позволяло относительно легко брать отгулы: вы не могли пойти за покупками, когда магазины не открыты, даже если бы хотели, или работать, когда офис заперт. Кроме того, вы с гораздо меньшей вероятностью пропустили бы церковь или воскресный обед в кругу семьи, если бы знали, что ваше отсутствие вызовет недоумение. Однако теперь все эти факторы толкают нас в другую сторону: магазины открыты весь день, каждый день (и всю ночь, в Интернете). А благодаря цифровым технологиям стало слишком легко продолжать работать дома.
Личные или домашние правила, такие как набирающая популярность идея "цифрового субботника", могут в какой-то степени заполнить этот вакуум. Но им не хватает социального подкрепления, которое приходит, когда все остальные тоже следуют правилу, поэтому их неизбежно труднее соблюдать, а поскольку они зависят от силы воли, то подвержены всем опасностям, связанным с попытками заставить себя больше "присутствовать в моменте", как было рассмотрено в предыдущей главе. Другая важная вещь, которую мы можем сделать как личности, чтобы войти в опыт подлинного отдыха, - это просто перестать ожидать, что он будет приятным, по крайней мере, в первое время. "Ничто так не чуждо нынешнему веку, как безделье", - пишет философ Джон Грей. Он добавляет: "Как может быть игра во времена, когда ничто не имеет смысла, если оно не ведет к чему-то другому?". В такую эпоху практически гарантировано, что настоящая остановка для отдыха - в отличие от тренировки на 10 км или медитативного ритрита с целью достижения духовного просветления - поначалу будет вызывать серьезные чувства дискомфорта, а не восторга. Однако этот дискомфорт - не признак того, что вам не стоит этим заниматься. Это признак того, что вы определенно должны это делать.
Пеший туризм как самоцель
Дождливым утром в середине лета, когда я припарковал машину у дороги, застегнул непромокаемую куртку и отправился пешком в высокогорные болота северной части Йоркшир-Дейлс, было чуть позже половины седьмого. Великолепие этой местности сильнее всего ощущается, когда ты один, и тебе не грозит опасность отвлечься от бесплодной драмы приятной беседой. Поэтому я счастлив, что иду один, поднимаясь вверх по склону, мимо водопада с сатанинским названием "Адская сила" и выходя на открытую местность, где хруст моих сапог заставляет испуганных тетеревов вылетать из своих укрытий в вересковых зарослях. Через милю или около того, вдали от дорог, я натыкаюсь на крошечную заброшенную каменную церковь с незапертой дверью. Внутри царит тишина, как будто ее не тревожили годами, хотя на самом деле, возможно, вчера вечером здесь были туристы. Двадцать минут спустя я уже на вершине болота,